"Хочешь, я тебя с собой возьму?"

    Мы шли уже давно – быть может, 12 часов подряд, быть может, 14. Мы не знали, сколько мы
прошли, да и особо не интересовались. Внешние чувства отдалялись от нас все больше, оставляя
вокруг темноту.
    Когда ты проходишь первые 50 км, ты думаешь – Боже мой, как же я буду радоваться, как
же я буду гордиться собой, когда вся эта эпопея закончится.
    Когда ты проходишь 60, ты думаешь: боже мой, как больно, как больно, когда это все
закончится?
    На 70-м ты думаешь, что не дойдешь никогда. Это просто не в человеческих силах – идти
дальше. Вот сейчас – последний километр – и все. И я схожу. Я и так прошел уже достаточно. Это
ничего – многие сошли гораздо раньше, сойду и я. Это не позорно. Ведь… правда???
    Когда минует 80, ты начинаешь самобичевание – последовательно, основательно ты ругаешь
себя последними словами, что ввязался в подобную авантюру. И клянешься себе, что этот раз –
последний. А потом ты думаешь: через год я забуду, как плохо мне сейчас было, и опять захочу
повторить…. Так вот, надо запомнить специально для того момента, что ни в коем случае не
нужно – захотеть снова.
    А вот на 81-м… Ты перестаешь что-либо думать. По моим подсчетам между 80 и 90-м
километрами тебе вдруг становится все равно. Ты уже переступил предел. Дальше ты идешь уже
не как человек.
    В первый день мы шли на пару с девушкой, которая перед поездкой попросилась ко мне в
попутчицы (она только неделю назад сорвала в метро бумажку с нашим сайтом, узнала об
автостопе, и вот – ее уже угораздило влипнуть в такое мероприятие). Это и была Ульяна –
помните? Именно так мы с ней и познакомились.
    На 49 км у нее лопнули мозоли на ногах; ступни и пятки превратилась в одну сплошную
рану, и наша скорость упала до 1-2 км/час. Так мы брели с ней 3 часа. Уже 15 км я тащил ее
рюкзак и вдруг понял, что если буду продолжать идти с такой скоростью, то сдохну на полпути
(ноги устают не от пройденных км, а от общего времени ходьбы). Короче, я предложил ей
отступить. Она согласилась. Мы договорились с ней так – она забирает палатку и через 16 км
установит ее в лесу, доехав туда автостопом.
    О, эти 16 км я запомню на всю жизнь. Я и раньше ходил в походы, но ТАК плохо мне
никогда не было. Приблизительно через 1 км после расставания с ней у меня разом отказали обе
ноги – их свело. Теперь уже я сам шел со скоростью 2 км/час. Закройте глаза и представьте: вы
идете один одинешенек ночью посреди леса, мертвая тишина, и ярко-ярко светят звезды. Я
стонал, иногда плакал – мышцы ступней и лодыжек сводило, разодранные мозоли горели; боль,
казалось, овладела всеми клеточками ног.
    Через каждые полчаса я позволял себе сделать отдых на 5 минут – клал рюкзак на асфальт,
ложился на него спиной и мгновенно засыпал (или терял сознание). Через пять минут тряс
головой, чтобы стряхнуть сны, и как мертвец шел дальше.
    Короче, я обещал Ульяне дойти за 3 часа, а дошел только за 5. Она одна в лесу сидела среди
снегов. Ну, поспали мы с ней часов 5, на утро она поехала в город и весь день ездила туда-
обратно, снабжая меня и других автостопщиков водой и обезболивающими таблетками.
    Кстати, по поводу воды. Сил тащить ее не было.
    Я теперь профессионал по поводу луж. Оказывается, самые лучшие и вкусные лужи – это
которые проточные. Пусть даже в них вода коричневого цвета, но чистая. А вот лужи, покрытые
льдом, хоть и выглядят чистыми, на самом деле содержат много частиц, которые пить не очень
приятно. К счастью, бактерий в ледяной воде, по всей видимости, не было, потому как после не
случилось расстройства желудка.
    Утром идти было еще тяжелее. Ступни стерты в кровь, мышцы сводило судорогой после
вчерашнего... А впереди лежала веселенькая перспектива в 40 км.
    Вчера уже после 60-го километра люди стали валиться с ног. Некоторые из них кидали на
обочину рюкзаки, валились на них и мгновенно засыпали (или теряли сознание) на несколько
часов. Другие садились прямо на землю, у кромки асфальта, угрюмо смотрели некоторое время,
потом вставали и голосовали попутки. Именно поэтому последние 20-40 км самоходных походов
проводятся вдоль оживленного шоссе – чтобы у людей была возможность выбора. Хотя конечно
мы все в глубине знаем, что не в выборе суть. Это еще одна из форм пытки, придуманных
Организатором - Дандаловы муки, когда ты борешься уже не с Дорогой, а с самим собой. Ведь это
так просто – поднять руку и проголосовать.
    Третьи падали на колени, мотали головой как пьяные, потом стискивали зубы, поднимались
как зомби и снова упрямо шли вперед.
    Так кто же был прав из этих троих? В чем истина?
    А истина в том, что до конца не дошли ни те, ни вторые, ни третьи. Стоило ли начинать
Долгую Прогулку, стоило ли испытывать все эти муки, если ты сошел с середины или за час до
конца?
    Я не знаю ответа на этот вопрос. Для меня никогда в жизни (Слава Богу!) не стояла еще
дилемма – дойти-недойти. Для меня всегда стояла только одна дилемма: стоит ли начинать?
    В первый день в Долгую Прогулку вышло 52 человека. Во второй ее продолжили 14.
    Столько же финишировало. Все те, кто нашел в себе силы идти утром, узнали, где же
заканчивается эта Дорога.
    Мы все такие немощные и трусливые. Мы все боимся не дойти, боимся показаться
слабаками в своих собственных глазах и в глазах окружающих.
    Да, все мы, наверное, вечные мальчишки и вечные трусы, но мы хотим быть чуточку смелее.
    Мы хотим дойти до конца. Мы хотим узнать, что же будет потом.

        Пройти, не поднимая глаз.
        Пройти, оставив легкие следы.
        Пройти – хотя бы раз…

    На самом деле после 80-го километра никто из нас уже не желает дойти до конца. Такие
глобальные желания нам уже не под силу после этого рубежа. На самом деле у нас в голове
вертится только одна мысль – пройти этот километр до конца.
    Пройти, проплестись, шаркая по гравию ногами и протирая до носков подошву кроссовок.
    Пройти – как будто в «испанских сапогах».
    Пройти – чувствуя, как лопаются новые водянки. Чувствуя, как на пальцах образуются как
будто ожоги.
    Пройти – не плача больше и не стискивая зубы. Потому что время для эмоций прошло. Мы
уже по ту сторону предела боли, и мозг устал на нее реагировать.
    Один километр – это не так много! Всего один… И после сойти с Долгой Прогулки.
    А потом…
    Потом еще один. Но уж точно – последний.
    Знаете, у Стивена Кинга есть такой роман - «Долгая прогулка» называется. Действие
происходит в Америке будущего. Там свою прогулку начинают сто ребят в возрасте от 16 до 20
лет. Они с самого начала до самого конца идут со скоростью 6 миль/час. За ними едет машина с
солдатами. Если кто-то отстает от заданной скорости более чем на полминуты, ему делают
предупреждение. Если он сможет продержаться в заданной скорости в течение часа,
предупреждение снимается.
    Но после третьего предупреждения его отстреливают.
    Таким образом, у Долгой Прогулки нет финиша как такого. Они идут день и ночь. Спят на
ходу, справляют нужду на ходу, пьют и едят на ходу. Они идут сутки, вторые, третьи и часть
четвертых. Они общаются на ходу, сближаются, но потом видят, как их друзей убивают одного за
другим. Читатель пытается выделить группу кумиров, за которых он болеет, но он тоже видит,
как все его герои погибают постепенно.
    К середине четвертых суток остается только пара, и они бредут, бредут, еле-еле переставляя
ноги, пока один из них не упадет. Они стали почти как родные братья, но выжить удастся только
одному. Но этот один получит что угодно на свете. Это и есть главный приз в игре.
    Интересно, что участие в подобной Прогулке – дело сугубо добровольное. Из года в год
тысячи ребят подают заявки, но в конкурсе отбираются только сто.
    Так вот, есть там такой момент. Большая группа ребят входит по шоссе в город. По
обочинам стоят тысячи людей зевак. Они смотрят на них и молчат. Вокруг идущих сплошная
стена горожан, но установилось такое гробовое молчание, что слышно только их шарканье по
асфальту. Навстречу идущим едет машина с Главным – кто устраивает эти Долгие Прогулки. Он
равняется с мальчишками, смотрит на них, а потом поднимает вверх руки и кричит:
-ПОСМОТРИТЕ!!! ЭТО ИДУТ МЕРТВЕЦЫ! ПОПРИВЕТСТВУЙТЕ МЕРТВЕЦОВ!
    И толпа буквально взрывается овациями…
    Мне всегда казался таким крутым этот эпизод. Таким стильным и неординарным…
    Не теперь. Теперь – нет.
    Теперь я и сам хотя бы приблизительно знаю, ЧТО чувствовали идущие, в спины которым
дышала смерть. И я бы проклял толпу, пусть даже искренне сочувствующую и болеющую за
меня.
    …Мы открываем глаза. Мы идем вперед, кусая губы и даже не пытаясь более смахивать с
лица выступающий на морозце пот.
    А когда у нас больше не остается ни малейших сил идти вперед, мы вздыхаем и…
    Мы закрываем глаза.
    И мы все равно продолжаем идти вперед, но уже без сил.
    Там, далеко позади, 80 км назад, мы начали дорогу. Там, ОЧЕНЬ ДАЛЕКО впереди, через 27
км, мы ее закончим. Только это и имеет значение.
    Все остальное – НЕ СЧИТАЕТСЯ.

Стихнет шум на поле – разойдется дым.
Достается воля только неживым.
Лучшие погибли, храбрые - в тени.
Так и не узнали, что же впереди.

И тогда погаснет над тобой звезда.
И расскажет Вечность то, что жизнь - проста.
В синих небосклонах вдруг взовьется песнь.
И о том, как жил ты, и каков ты есть.

    Ну, вы же сами хотели узнать? Да? Это и есть мир, который вокруг нас всех - плохих
мальчиков и девочек этой истории. Я могу позвать и вас, кстати…

        ***

    Мы отжимаемся уже давно. Может быть, две минуты, может быть, две с половиной.
    Конечно, для молодых и здоровых парней отжиматься две минуты подряд – это ерунда, -
скажите вы.
    А именно такие парни здесь и собрались.
    Да, ерунда, – вы правы, но только не после того, как два с половиной часа вас били, душили,
кидали на маты и носили на плечах. И точно так же вы сами били, душили, кидали на маты и
таскали по залу своих партнеров.
    Тренер прохаживается между наших голов.
    -Вы должны уметь отжаться сто раз подряд, но в то же время не накачать мышцы, - говорит
он. – И не ходите в качалку! Я вас не для соревнований готовлю. Я вас совершенно для другого
готовлю.
    С наших лиц на маты натекли лужицы пота, и тренер старается не наступать на них.
    -Связки мышц, широкие плечи, кубики пресса, – забудьте про всю эту херню. Вам не перед
девушками щеголять. Мышцы могут быть сильными и без этой внешней мишуры. Вы же, прежде
всего, должны оставаться невидимками.
    В руке он неспешно покручивает прыгалками. Иногда обматывает их вокруг запястья.
    -То есть – как средний класс? – задыхаясь, говорит Миха.
    Все смеются.
    -Я поясню, ребята. Через годик-два любой из вас (по крайней мере, так задумано) будет
способен справиться с одним или даже двумя квалифицированными бойцами. Игорь, да я же
здесь!!!
    Следует резкий удар прыгалками по моей спине. Это я решил устроить себе небольшую
передышку и стал отжиматься обычным способом, а не волнообразно.
    Все, все, понял. Я - понятливый…
    -Да я же все вижу, - говорит тренер. – Так вот… Представьте, что противников не двое. А
пять? Или даже шесть? Представьте, что вас окружили скопом. Представьте, что драка будет не
по правилам, а обычная уличная. Что делать?
    Мы все дышим с хрипом. У всех у нас дрожат руки – как будто судорога. Мы все стонем как
маленькие – но никому от этого не смешно.
    И отжимаемся, отжимаемся, отжимаемся, пытаясь подняться от матов хотя бы еще один раз.
    Уж точно последний. А потом… еще один раз.
    Когда мы падаем носом в маты, мы быстро-быстро встаем снова и продолжаем отжиматься,
пока нас не ударили.
    -Даже суперпрофессионал, - поясняет тренер, - не способен справиться с толпой. Конечно,
если в толпе - не одни полнейшие лохи. Даже супербоец не способен отбить всех ударов, которые
сыпятся на него с разных сторон. То, что вы видите во всяких там фильмах, – эта полнейшая
ерунда. К тому же… - он неожиданно бьет Миху прыгалками поперек спины. – К тому же вы-то
как раз супербойцами не являетесь. Так… мальчики. Школьная продленка на занятиях по
физкультуре.
    Некоторые уже просто лежат. Но осталось недолго – секунд 30 или что-то около того.
    -Вставайте! - кричит тренер.
    И мы встаем.
    -Перед толпой дворовых хулиганов вы должны показать себя полным хиляком. Трусом.
Ничтожеством. Пусть они издеваются над вами – без проблем. Пусть они толкают вас из стороны
в стороны – без проблем. Стерпите унижение. Позвольте их ударить себя по щеке – сделайте так,
чтобы у вас выступили слезы. Да, да, - говорю я вам, - плачьте, канючьте, просите не бить вас. И
пусть обязательно дрожит голос.
    «Это нужно нам самим!»
    И мы опять встаем.
    После отжимания мы бежим. Но бежать – это очень даже хорошо. Во время бега мы
отдыхаем – восстанавливаем дыхание, массируем уставшие мышцы на руках.
    Для нас бег – это отдых.
    -И вот тогда, - тренер повышает голос, - когда они увидят, что вы – даже не
среднестатистический лох, а так, дерьмо;
    когда они поймут, что вы – полностью в их власти;
    когда они решат, что содержимое ваших карманов – это уже у них;
    когда они расслабятся;
    так вот, в этот самый миг, не меняя выражения лица, не прекращая слез, с заискивающей
улыбкой на губах, на полуфразе вы… БЬЕТЕ!
    Один раз!
    Второй раз!
    Третий!
    И, если успеете, четвертый.
    В первые секунды вы должны напрочь вырубить двух, а лучше трех противников. Чтобы
уровнять шансы. Чтобы у вас появилась возможность победить.
    После бега мы делаем сгиб-разгиб. Пресс сводит огнем.
    Но это еще не предел.
    -Отдых одну минуту, - говорит тренер.
    Но даже отдых – это не просто не так.
    Мы ложимся на пол спинами, рядом друг с другом, а тренер идет по нашим животам. На
каждом он задерживается секунд на пять, потом переносит тяжесть.
    -Что вам жизнь медом не казалась, - сообщает он нам.
    После этого – статика.
    Это когда вы, лежа на матах спиной, приподнимаете и корпус, и ноги в прямом состоянии. И
держите их так неподвижно.
    -АААА! – кривится Серега.
    -Осталось 50 секунд, - говорит тренер.
    -Ммммм, - стонет Миха, кусая кожу на запястье.
    -Вы думаете, что это мне нужно? ЭТО ВАМ НУЖНО!
    Андрюха падает и лежит неподвижно. Почти сразу за ним – Серега.
    Тренер бьет обоих прыгалками. Бьет небольно, по ногам – мы действительно все выдохлись.
    Андрюха встает. Серега – нет.
    Он уже больше не реагирует на боль.
    Методы кнута прошли. Остались…
    -Ну, пожалуйста, ребята, - говорит тренер. – Ну, я вас прошу.
    Серега поднимает ноги. Но почти сразу они падают снова с глухим ударом.
    Осталось 20 секунд.
    Во весь голос стонут почти все.
    -Держать! – кричит тренер. – ДЕРЖАТЬ!!! Во что бы то ни стало – держать!!!
    Подробности о тренере: у него – чисто славянская внешность и пронзительные голубые
глаза. Когда он кричит «Держать!» мне вполне логично вспоминается Александр с поднятым
забралом шлема, с залитым чужой кровью лицом и с вытаращенными как от галлюцагенов
глазами: «ДЕРЖАТЬ СТРОЙ! ДЕРЖАТЬ СТРОЙ!!!»
    15 секунд.
    Мы не можем больше держать ноги. Это выше человеческих сил.
    -Отключите боль в прессе! – кричит тренер. – Представьте, что ее нет.
    Мы не можем такого представить. Но мы делаем это. Мы держим ноги. Мы представляем.
    10 секунд.
    Наши спины утопают в нашем собственном поте, который натек на маты. Каждый раз после
тренировки я выпиваю три в лучшем, а три с половиной литра воды – в обычном случае.
    Именно об это я и пытаюсь сейчас думать.
    5 секунд.
    Это еще не предел.
    На десерт – «стульчик».
    Подойдите к голой стене – вот прямо сейчас подойдите. Прислонитесь к ней спиной.
    Прогнитесь в тазу так, чтобы ваша задница и ноги составили угол в 90 градусов. Как если бы вы
сидели на стульчике, прислоненном спинкой к стене, а потом его резко убрали из-под вас.
    Вопрос. Как долго вы продержитесь в подобном положении? Я даже не говорю
«продержитесь после двух с половиной часов жесткой тренировки», я говорю «вообще
продержитесь».
    Ответ. Не то, чтобы очень.
    На первой минуте ноги под нами начинают ходить табуном и мелко-мелко дрожать, как
будто бы их сводит.
    На второй минуте вам кажется, что ТАК БОЛЬНО, как вообще не бывает в человеческой
природе.
    На третьей минуте вы завидуете тому ощущению, которое было на второй.
    Правило простое: если кто-либо упадет раньше срока, вся группа будет стоять еще одну
дополнительную минуту.
    Никто никого не бьет.
    Никто ни на кого не орет.
    Не упрашивает.
    НО МЫ ВСЕ РАВНО ВСЕ СТОИМ.
    Какими бы слабаками или уставшими не были.
    Мы стараемся. Мы все чертовски стараемся перестать быть мальчиками.
    Мы стонем. Но наши стоны едва слышны. Хотя бы потому, что наши полусиние губы тоже
дрожат – мелко-мелко.
    Мы непроизвольно плачем. Но наших слез незаметно. Хотя бы потому, что они
смешиваются с потоками пота от напряжения, текущего по нашим лицам.
    Мы до крови прокусываем тонкую кожу на запястьях и толстую – на пальцах. Но нашей
крови незаметно. Хотя бы потому, что у нас все равно разбиты костяшки пальцев на руках, и они
почти не заживают.
    Нам всем очень плохо – в этот момент. Мы все такие слабые…
    Но мы хотим быть чуточку сильнее.
    Мы стараемся. Мы просто чертовски стараемся перестать быть мальчишками.
    Если у нас не получилось повзрослеть на любовном поприще, то, может быть, у нас есть
иллюзорный шанс сделать это здесь?
    Да, нам просто ДО ОХРЕНЕНИЯ тяжело и больно сейчас, – я признаю это и ничего
постыдного в этом не вижу. Но знаете, что я вам скажу?
    Это еще не предел.
    Хотя на самом деле мне вовсе не нужен никакой спорт для кайфа. Все, что мне нужно, - это
хотя бы на полтора часа забыть, как много слабых парней (я имею в виду – слабых духом) меня
окружает по жизни.
    И знаете, как все это называется?
    Это называется моя жизнь.
    Хотите, я возьму вас с собой?

И. Асадчий, Москва 2005. Специально для сайта АВП.