неПРИДУМАННЫЕ ИСТОРИИ ИЗ ЗАКАВКАЗСКИХ ПУТЕШЕСТВИЙ

    АЛЬТЕРНАТИВА ВОРОВСТВУ

    Свернув с Военно–Грузинской дороги, я стал карабкаться в гору. На
горе стоял Джвари – тот самый храм седьмого века, о котором писал
Лермонтов во «Мцыри» и который ЮНЕСКО внесла в список
всемирного культурного наследия.
    По–грузински Джвари означает «крест», и, если посмотреть сверху,
понимаешь, что так оно и есть: планировка церкви строго крестово–
купольная.
    Однако наверху были не монахи и не толпы туристов, а самые
обыкновенные менты из города Мцхета, неизвестно как оказавшиеся там
на служебной машине. Они–то и задержали меня для проверки
документов и даже хотели отвезти в отделение как подозрительную
личность: шатаются тут, мол, всякие с рюкзаками да с картами!
    Но «личность» заболтала их речами о своей автостопной жизни и
учебе в университете. Впрочем, задержавших больше всего
интересовали московские девочки и еще то, не привез ли задержанный
(то есть я) хотя бы одну из них. Нет, говорю, не привез – только рюкзак.
    Но мое «красноречие» все же начало действовать.
    - Ладна, в атдэлэний ты нэ паедэщь,- смилостивился главный, с
погонами старлея. – Вот тваи дакумэнты.
    - Ты проверь их, проверь, - негромко советует мне другой, в
штатском. (Третий, самый скромный, молчит.)
    Проверяю.
    - Мужики, а где мои десять долларов? – Денежная заначка из–под
обложки моего паспорта перекочевала в неизвестном направлении.
Куда? Вопрос риторический.
    - А эта щтраф. – Старлей доволен тем, что подыскал убедительное
слово. Я же в шоке: за что? Не пьянствовал, не хулиганил, не
шпионил – вроде бы не за что. Ладно, была не была…
    - Тогда везите в отделение и составляйте протокол. Без него
нельзя.
    Прикинув, какой морокой обойдется составление протокола,
вымогатель в форме почесал фуражку:
    - Харашо, забирай дэсять баксов, давай стопку.
    - Какую стопку?
    - А сто рублэй. – Начался торг вокруг второй части заначки.
    Пришлось опять напомнить о протоколе, и менты, немного
обиженные (!), отпустили меня с миром и с целыми деньгами.
    Да уж, и такое случается в путешествиях. Как – никак, пятница,
тринадцатое…
    Дня через два я решил перебраться из Тбилиси в монастырь – туда,
“где, сливаяся, шумят, обнявшись, будто две сестры, струи Арагвы и
Куры”. (Тогда, в пятницу, монахи позвали в гости.) Мужики –
попутчики на “ГАЗели” довезли меня до поворота, где и попробовали
“сосватать” гаишникам. Но те, увы, подсаживать не хотели.
    Стою в раздумьях: голосовать дальше или переться пешком четыре
километра в гору. И тут…
    - А, Сэрёга! ЁТМ!! Сколка лэт, сколка зим!!! – позавчерашние
менты на машине, едва не “обувшие” меня, теперь встречают как
родного. (И то и другое – совершенно искренне.) Эти – то… хм,
нехорошие люди и взялись подвезти меня до монастыря. Что ж, поехали,
рассудил я, два раза один и тот же паспорт разглядывать не будете.
    Довольные как слоны, они разогнали свои “Жигули” до 100 км/ч.
Над грузинскими горами, солнцем и трассой полилась русская песня
«Ой, то не вечер» в моем исполнении. Милиция, как могла, подтягивала.
С криками: «Приезжай еще! Будем чачу пить!» - они скрылись за
поворотом, а я побрёл к монастырскому корпусу.
    А чачи попить всё–таки довелось. Потом. Уже в Абхазии.
    Сергей Новиков, 04.11.2001.

    АВТОСТОП В СЕЛЬСКОЙ АРМЕНИИ

    Там, где асфальт, ничего интересного, а где интересно,
    Там нет асфальта.
    А. и Б. Стругацкие. "Понедельник начинается в субботу".

        Пять километров от села Гохт до села Гегард пришлось шлёпать
пешком – попутного транспорта, кроме своих двоих, не наблюдалось.
Но вдруг произошло чудо: раздался «звук, напоминающий гром, » - точь
–в–точь как у Чижа в его «Урал байкер-блюзе». Вдалеке показался
грузовичок, водитель которого подбирал по пути всех желающих.
    Щедрая душа шофёра вмещала куда больше, чем тесная кабина
его «Газона», но он не желал сдаваться обстоятельствам, подсаживая
ещё и ещё.
    Кроме него, в кабине сидело три человека, и по двое стояло на
подножках за каждым бортом. Пустовал лишь капот, и то только
потому, что иначе незадачливые пассажиры… нет-нет, не упали бы –
просёлочная дорога была относительно ровной, да и грузовичок не
спешил, выжимая километров двадцать в час. Так вот, они бы просто
загораживали обзор бескорыстному человеку за рулём.
    Увидев такое великолепие, я присвистнул от восхищения: еще бы,
восемь радостных мужиков на одном грузовом «ГАЗе»! Водитель
понимающе улыбнулся и показал назад: мол, садись в кузов. Тут–то я
понял, что это не предел: в кузове прятался мальчуган лет шести – семи.
Он был местный и всего лишь решил прокатиться за компанию.

Сергей Новиков,
4 ноября 2001 г.

    АБХАЗСКОЕ ПИСЬМО

    Привет!
    В голове – кипящий бульон из впечатлений и новых замыслов; как говорится, « и жить
тороплюсь, и чувствовать спешу». И, конечно, жажду рассказать о своём житье – бытье.
    Третьего сентября я вернулся из Абхазии. Позади12 дней непрерывных поездок с
короткими паузами на сон и ведение путевого дневника. 12 дней активного общения,
фотографирования и прочего, что спокойно уместится в два ёмких слова: «познание
нового». (Зная о моём неравнодушии к еде, ты можешь спросить: а как же питание?
    Отвечаю: питаться старался на ходу, чтобы сей процесс не отвлекал от более интересных.)
С чего начать? Да Бог знает! Можно абсолютно с любого места – примерно так, как
отдельные фанаты науки читают энциклопедию на сон грядущий, открывая её наугад.
    Постараюсь всё же с начала, чтобы самому получше разобраться, что и когда произошло
со мной за время «Великого Абхазского похода» 23 августа – 1 сентября 2001 года.
    Помню, были ночной поезд Москва – Анапа и славный город Краснодар, который я
успел посмотреть из окна троллейбуса. Потом начался автостопный участок пути - её
благородие госпожа Трасса – на - Юг, к морю - на Джубгу, Сочи и Сухум - столицу
непризнанной Республики Абхазия!
    Сказать– то легко, а вот добираться…Представь себе «Лису и виноград» в автостопном
варианте: трасса отличная, машины со всего бывшего Союза – непрерывным потоком, как
в пятницу из Москвы на дачи и огороды. Благодать: лови да поезжай на здоровье! Так
нет: подбирают так же хреново, как на МКАД перед выходными. Забитые до отказа
семейные легковушки везут своих хозяев на Чёрное море. М-да-с… 300 км до КПП
«Псоу» на российско–абхазской границе я добирался – присядь–ка на секундочку – без
малого 12 часов!!
    Когда пропустили за кордон, сгустилась тьма египетская. Знаешь ведь: южная ночь
всегда наступает мгновенно, а не подкрадывается потихоньку, как наша. Слава Богу, на
противоположной стороне поста стояла последняя маршрутка на Сухум.
    Куда едешь, ковбой? Тупиковый вопрос: а правда, куда? В Сухуме все встречи в
будущем, сейчас я там никого не знаю. Махнуть, что ли, в Новый Афон – там монастырь
есть действующий. Может, в нём приютят? До Афона, шеф, изрекаю водителю. Нет
проблем, с тебя полтинник. Что так дорого? Автобус же 25 стоит! Так его до утра не
будет, так что садись давай!
    В «Газели» горит тусклый свет. Заглядываю: мать честная! Народу в салоне как семян
в огурце, в основном тётушки с баулами и тележками, торговавшие на границе. Многие из
них челночат каждый день, так что спрос есть и водитель абхазской маршрутки скорее
заставит сиденьями весь салон, чем потратится на обивку.
    Ночная езда по абхазскому участке трассы М 27, как сказал бы незабвенный Веничка
Ерофеев, «просто баллада ля-бемоль мажор». Кромешный мрак вокруг разбавляют лишь
фары встречных машин, огни ночных кафе и придорожные фонари в городах. Ярче всех
светятся посты ДПС через каждые 20 километров; и то, наверное, затем, чтобы водители
не забывали относить туда бакшиш “для поддержания рабочего настроя” их обитателей.
    Как лекарство от скуки в пути – выбоины и рытвины в асфальте, на которых мы
периодически подскакиваем. Люди за рулём покрывают их известными словами, а
местная дорожная служба – иногда заплатками.
    Ночной Афон встретил шумом моря и дискотечной попсой в ресторанчике у пруда с
лебедями. Мудрые птицы, в отличие от людей, уже спали. Монастырь, естественно, был
закрыт – всё–таки двенадцатый час ночи.
    Нимало не расстроившись, я расстелил коврик и спальник для своего первого
абхазского ночлега. Он обещал быть романтическим: звук волн, звёздное небо,
невообразимая теплынь и финиковые пальмы вокруг. Но наслаждаться пришлось недолго
– ночью собралась гроза, и досматривать сны пришлось под козырьком монастырского
крыльца. Наутро сие заметил мужик из местных, несший братии кислое молоко, и провёл
меня внутрь.
    Радушные монахи пригласили на трапезу. Тогда был Успенский пост, и скоромную
пищу: мясо, сливочное масло, рыбу и т. д. – есть было нельзя. Однако отсутствие мясо
– молочного, к собственному удивлению, я заметил только на второй день, когда из
любопытства стал изучать состав блюд, - настолько всё было сытно. И вегетарианский
борщ, и кислые щи, и гречка, и плов, и рис с грибами, и лобио с аджикой (тушёная
фасоль с острейшей смесью перца, чеснока и всевозможных трав, по консистенции
напоминающей творог), и чай с эвкалиптом, и пышный белый каравай. Да, от такой
еды оптимизма не убавится!
    Кстати, одна вещь сильно упростила моё пребывание в Новоафонском мужском
монастыре св. апостола Симона Кананита. (Таково его полное название.) Главный по
административной части, брат Леон Аджинджал, рассказывал, что за месяц до меня
здесь останавливался паломник, которому позарез нужна была рекомендация для
другой обители. Не поверишь, - где-то в Северной Европе, куда он собирался
направиться потом. Бумагу ему сочинили (аж на английском!), а он на прощание
подарил братии… ни за что не угадаешь – второе издание «Вольной энциклопедии» с
моей статьёй про Абхазию. Такие дела: мир тесен. Стоит ли говорить, что проблем с
моим заселением не возникло. Не то слово: каждый раз ангелов-хранителей в дорогу
желали!

    Поселили меня в паломническом корпусе, рядом с богомольцами из Питера,
Твери и Воронежа. У каждого своя судьба, иногда до того интересная, что хоть роман
пиши. Здесь рай для психологов, журналистов всех мастей, писателей – словом, всех
тех, кто по доброй воле и долгу службы активно общается с людьми.
    Вот, к примеру, Алик Цхадая – грузин из города Ткварчели, его русская жена Света
и их восьмилетняя дочка Кристина. Маленький штрих, одна история из тысяч
похожих. Живут в Воронеже, в Абхазию приехали навестить Аликова отца в
Ткварчели и его же брата, что остался послушником в монастыре и хочет принять сан.
    Знаешь, что так разметало это семейство? Не пресловутые «семейные
обстоятельства» - хуже: война 1992 – 1993 гг. Та самая, в которой Абхазия сражалась
за свободу, а Грузия – за удержание и подавление Абхазии. Сам рассуди, на чьей
стороне справедливость. Абхазы победили, вырвали, сполна – десятью тысячами
одних убитых - оплатили свою независимость. Грузины же… Бог судья тем, кто,
придя с мечом, покорял, грабил и жёг. Но вместе с армией Шеварднадзе бежать из
Абхазии было вынуждено и мирное грузинское население, почти поголовно. Прежде
всего – из реального страха перед местью, т. к. у абхазов принят принцип
коллективной ответственности за поступки. Примером тому – разорённые дома грузин
по всей республике, в которых, как спел бы Шевчук, «потерялись и бродят между стен
небеса».
    А что же Алик? Он воевать не захотел и не стал. Против соседей – абхазов, что ли,
автомат поднимать? Среди грузин тоже есть соседи, да и родственники, само собой.
    Выходит, и на той стороне, и на другой - близкие люди. Линия фронта – не меньше -
прошла через одного человека, душу его насквозь прошила. А сколько ещё таких, кому
известно?
    Семью свою он вывез в Россию, там обосновался, работу нашёл. Хотел ли
вернуться? Глупый вопрос! Но снова на родине он не прижился. Перенесшие войну
там, в голодном городе, посчитали его чужаком, приехавшим на готовенькое. У них,
блокадников, собственная правда, и не они виноваты в своей жёсткости. Только
приходится из– за этого парню видеть отца всего раз в год – старик предпочёл жить и
остаться умирать там, где родился…

    Слава Богу, Абхазия начала потихоньку оживать, после того как в сентябре 1999 г.
Россия открыла границу. Народ, существующий в основном за счёт сельского
хозяйства, получил возможность продавать фундук, мандарины, инжир и овощи в
России. Сухумские вина «Букет Абхазии», «Анакопия», «Апсны», «Лыхны», и «Псоу»
занимают призовые места на российских специализированных выставках. Медленно,
но неуклонно увеличивается количество туристов, которые тянутся в пансионаты
Гагры и Пицунды, на Рицу и в Новый Афон. Да и цены на сухумских рынках по
сравнению с прошлым годом подросли – сказывается растущий спрос.
    Согласись, на фоне всего этого глупо звучит: «ты едешь в горячую точку, мы будем
очень за тебя волноваться». Volens-nolens «горячеточечные» стереотипы подпитывает
наше родное ТВ. Когда на Кавказе случаются взрывы, или землетрясения, или
теракты, репортажи идут один за другим, дикторы захлёбываются словами. Знакомая
ситуация? А вот когда там фестиваль какой–нибудь или открытие курортного или
альпинистского сезона, - о том почти ни гу-гу. Так–то, блин.
    А сказать как раз стоит. Нелишне будет и прийти, увидеть, удивиться. Повод есть и
для археолога, и для историка, и для ботаника – да для кого угодно! Что ни село, то
«изюминка». Они тут на каждом шагу, как «хрестоматийные», о которых написаны
тонны литературы, так и остальные, которые воспринимаются как данность. Скажем,
вот эти: тёплое море и дорожный серпантин, субтропические плоды и здоровый
климат, и – руины разбитых обстрелами домов (и пока не восстановленных – нет
денег), обелиски погибшим землякам, заброшенные корпуса школ.
    Человеку приезжему и вовсе покажется нелепым видеть разрушения на этой
благословенной цветущей земле. «Солнцем вскормленная жарким, напоённая горами»
(как писал «абхазский Пушкин» Дмитрий Гулиа) страна, истерзанная войной, -
действительно, что может быть противоречивее?
    В то же время в удалённых горных селениях, где нет ни магазинов, ни почты, ни
милиции, а весь транспорт представлен ослами, телегами и «ПАЗиком» 1978 года
выпуска, тебя всегда примут как самого дорогого гостя и не отпустят как минимум до
утра, пока не «поправят» голову после вчерашнего застолья стаканчиком домашней
«Изабеллы». По своему опыту говорю! В Сухуме и других городах, знавших войну,
могут встретить и недоверчиво: «Молодой человек, а что вам здесь надо?» - и на
всякий пожарный познакомиться с паспортом… после чего проделают абсолютно то
же самое, что и на селе.
    Поражаешься, как много самых разных черт со всех концов света собрано на
лакомом кусочке земли под названием Абхазия. Богатейшие возможности для
развития туризма бок о бок с бедностью и положением изгоя, как на Кубе, и даже
сложнее, ибо абхазская государственность не признана нигде в мире. Снежные пики
гор Большого Кавказа и чистейшие озёра, как где-нибудь в Швейцарских Альпах.
    Небывалое скопление цивилизаций и языков на маленьком пятачке, как в Крыму или
на Мальте. И почти так же много оружия у населения, как совсем недавно в Чечне.
Но есть и такое, что выделяет современную Абхазию из этого бесконечного ряда,
делает её неповторимой. По-моему, это вера в лучшее будущее. На фоне постоянного
ожидания вооружённых набегов «заингурских братьев», как абхазы с иронией
называют грузинских партизан. По правде говоря, диковатое сочетание – похоже на
«безнадёжную надежду». Тем не менее это именно так.

    Сергей Новиков,
10 сентября 2001,
Н. Афон – Жуковский.


Вы читаете этот текст на сайте Академии Вольных Путешествий.